-Деточка, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
-Вдовой, - отвечала я, не задумываясь.

Я представляла себя в трауре. Красивые черные платья с юбкой-карандашом, волосы собраны сзади в пучок, маленькая кокетливая шляпка с вуалью или, наоборот, широкая с полями, жемчужные сережки или лучше альянс из бриллиантов, черные перчатки по локоть, маленький клатч, куда бы я прятала свой платочек и валерьянку, туфли на 8-сантиметровом каблуке, обязательно тоже черные. Я представляла себя сидящей с прямой спиной на кладбище на белом стуле, в кругу чужих надгробий, небо обязательно должно было быть пасмурным, и чтобы в нем кружили вороны. И главное - никакого оркестра. Вокруг должна быть идеальная тишина. Мои глаза выражали бы полную скорбь, но я бы могла держаться и не плакать на людях, меня должно было переполнять чувство вселенского умиротворения и покоя, все бы подходили ко мне по очереди, пожимали руку, высказывали свои соболезнования, я бы тихо благодарила их; а после бы надела черные очки, встала со стула и пошла бы прямиком к своему черному мерседесу, который увез бы меня домой. Затем я должна была найти нового мужа и снова похоронить его. Я никогда не представляла себе покойника в гробу, лишь лицо моего "любимого", это обязательно должен был быть мужчина лет 30-40, носящий постоянно официальные костюмы и выглядящий очень внушительно.
А теперь, когда такое замаячило на горизонте, я переживаю совсем другие эмоции, и сердце разрывается на части. Я больше не вижу в похоронах никакого пафоса. Только сейчас я осознала, что на труп, кроме мед.работника, вечно может любоваться только горячо любящий человек, ему ты нужен любым, и ужасно осознавать, что ты ничем не можешь помочь.