Она была настоящей русской женщиной воплоти, которая сама была с Казахстана, пела казацкие песни, ругалась по-украински и пила в меру; у неё была безгранично добрейшая душа, она никогда не могла придти в гости без подарка. Мою бабушку она считала за старшую сестру, потому что: "Тут у меня никого нет, одна ты", плакалась иногда ей, делилась сокровенным, пыталась чувствовать рядом с плечом родную душу.
Она могла курить часами на нашей кухне, пока бабушка стряпала пирожки, и что-то рассказывать-рассказывать своим глубоким, очень громким голосом, а потом звала моих родителей и заставляла с нею петь, чтоб на душе не было так больно, и именно за это я полюбила эту женщину - за широту души, за уместную к людям требовательность, за открытость, за прямолинейность, за щедрость, за отзывчивость, за веру в чудо до последнего.
Этой весной она умерла от рака, а мне до сих пор кажется, что она живёт на своём девятом этаже, в большой квартире, с двумя собаками и коллекцией слонов из разных стран мира, обозначающих количество лет прожитых вместе с её мужем. Известие о смерти было настолько внезапным, что сначала даже не поверилось, а точно ли та, а ничего ли вы не перепутали. Сложнее всего терять людей жизнерадостных, которые несли в этот мир добро и вселяли надежду в отчаявшихся, улыбались от распирающей доброты в душе и искренне желали счастья.
Неизлечимая потеря года.