Вчерашнее операционноеНа моё совершеннолетие родители решили сделать мне подарок в виде чего-нибудь памятного, дико дорогого и полезного для меня. От шубы я сразу же отказалась, потому что не считаю рациональным убивать милых зверей ради человеческой эстетики; вариант золота отмела сразу же за шубой, потому что, кроме колец и своей цепочки с крещения, я больше ничего не ношу; машина мне не в надобность, пока у меня нет прав; и, таким образом, я поставила родителей в полный тупик. Им пришлось прибегнуть к последнему варианту их идей и предложить мне сделать операцию по восстановлению зрения, на что они сразу же услышали мой категоричный отказ, потому что мне хорошо ходить и в очках. Правда, когда о таком узнала моя старшая сестра, она посоветовала решиться, ибо сама перенесла с моим старшим братом такую же операцию, и до сих пор благодарна за неё родителям. Она сказала, что ничего не болит, нужно будет лишь поспать пару часов после операции, и всё пройдёт, можно будет сразу же сесть за компьютер, книги, смотреть фильмы и готовиться к грядущей сессии. И я решилась.
Лёжа вчера на операционном столе, я вела себя, по словам врача, отвратительней некуда, и он был намерен отказаться от операции на мой второй глаз, потому что, когда первый заливали водой, я зажмурилась, и постоянно уходила куда-то глазом от маячка, на который нужно было постоянно смотреть, только чудом я не умудрилась навредить сама себе. В какой-то момент, как и полагалось, я перестала что-либо видеть. На глаза спустилась кромешная тьма, которая позволяла отличать лишь часть серых предметов. В этот момент мне довелось познать, что чувствуют слепые, пришлось приложить все силы, чтобы не зареветь прям под скальпелем хирурга.
Из операционной я вышла на автопилоте под светом ярких ламп, будто зрение сразу же восстановилось и глаза ничего не боятся, и лишь дома я дала слабину, задёрнув шторы, закрыв дверь, натянув на лицо одеяло, и попыталась уснуть, но света всё равно было слишком много, и ещё долгое время у меня не получалось заснуть из-за слезящихся глаз. Нервам помогала не сдать лишь мысль о том, что когда проснусь, всё уже закончится, и я смогу видеть без очков. После десяти часов сна, вместо пяти положенных, я открыла глаза и запаниковала так, что готова была сорваться и ехать в клинику, когда ещё не встало даже солнце. Смотреть на потолок, лёжа, смотреть на вещи, лёжа на боку, смотреть на свет, даже на приглушённый синий от гирлянд, или закапать глаза - было для меня за гранью возможностей. Они слезились, сами закрывались. Я лежала и думала лишь о том, что это просто настолько долгий процесс заживления, ведь у всех он проходит по-разному, но натерпелась я страху больше, чем дозволено моим эмоциональным барьером.
Наверное, не перенеси эту операцию большая часть моей семьи, я бы отказалась от неё, но зато теперь я бегаю по квартире, как маленький ребёнок под Новый Год, и проверяю, насколько далеко и насколько мелкий почерк я могу прочесть. Теперь грядёт месяц постоянной работы для глаз, но хочется ещё раз сказать огромное спасибо родителям за такой чудесный подарок, который не сравнится даже с горами шуб и золота на тонне кабриолетов под моим окном.